Спецвыпуск "Юридический бизнес" газеты "Ведомости": экспертные комментарии Андрея Корельского

«Отрезвление», «время покупателей» — так юристы описывают ситуацию на рынке. Клиенты советуют консультантам не раздувать бюджеты, а российским игрокам — выстраивать гибкую ценовую политику.

Кризис-2008 сильно ударил по мировому юридическому рынку. А посткризисное восстановление оказалось недолгим.

Российский рейтинг «Право.ru» фиксирует неплохие результаты: совокупная выручка 42 московских и международных фирм, участвовавших в исследовании в 2012-2013 гг., увеличилась на 9,4%. Но в нем почти нет международных юрфирм (ILF), к тому же это данные за 2012 г. А с тех пор ситуация изменилась: российская экономика вошла в зону стагнации.

Опрошенные «Ведомостями» партнеры юрфирм в основном пишут о росте выручки. Но для большинства фирм этот год либо тяжелый, либо провальный, говорит партнер White & Case Андрей Донцов. Доходность выросла на 2-3%, оценивает директор юридического департамента «Еврохима» Валерий Сиднев.

Нынешний министр экономики Алексей Улюкаев еще в бытность первым зампредом ЦБ говорил о «новой нормальности» для экономики, теперь об этих реалиях на юридическом рынке говорят его участники и их клиенты: нет сильного спада, но нет и роста — и к этому все привыкают.

Работы для консультантов все меньше, получить ее все сложнее: компании реже выходят на рынок акционерного капитала и M&A (см. графики). Интерес к России падает, инвесторы отказываются от новых проектов и замораживают уже начатые, отвечают на вопросы «Ведомостей» партнеры и международных, и российских юрфирм. Экономит и государство, а значит, будет меньше работы у юристов, повлияет и сокращение инвестпрограмм монополий из-за замораживания тарифов, сетует управляющий партнер Art de lex Дмитрий Магоня.

Впрочем, главный удар по рынку нанес не сам кризис-2008, а его последствия: клиенты научились экономить. Сиднев, например, обращается иногда не в московский офис ILF, а напрямую в головной или даже в несколько офисов, что позволяет снизить смету. Случается, что, уже отобрав консультанта, клиент все равно запрашивает цены у конкурентов, чтобы понять, сколько заплатить, рассказывает юрист ILF.

Кризис изменил систему оплаты, говорит заместитель гендиректора по правовым вопросам «Базового элемента» Игорь Макаров: все больше работы по фиксированным бюджетам, даже на сделках M&A, почасовые ставки остаются основной формой оплаты разве что на международном арбитраже.

Корпорации продолжают оптимизировать бюджеты, требуют фиксированные сметы, описывает управляющий партнер Baker & McKenzie в СНГ Сергей Войтишкин. Проводятся формальные или полуформальные панельные отборы, зачастую выбирают по цене, отмечает управляющий партнер Herbert Smith Freehills Алексей Рудяк, но недостаточно быть самым дешевым, нужно развивать отношения с клиентами.

Юрфирм все больше, клиентов все меньше — отрасли консолидируются вокруг крупных холдингов, отмечает управляющий партнер «Корельский, Ищук, Астафьев и партнеры» Андрей Корельский, конкуренция возрастает. «Ощущается общая нервозность, — пишет партнер “Некторов, Савельев и партнеры” Александр Некторов. — Серьезный демпинг со стороны даже иностранных фирм». Вышли на тендер с ценой в $50 000 и это адекватная цена, рассказывает юрист одной из крупнейших ILF, но заявку перебил другой мировой гигант — он согласился работать за $15 000. «И ведь это не кризис, не 2008 год!» — негодует юрист. Некоторые компании даже не запрашивают цены перед тендером, а просто выставляют свои.

Но корпорации научились не просто сбивать цены на консультантов, они научились обходиться без них. «100% текущей работы, в том числе судебной, все сделки M&A в России делаем сами», — рассказывает Сиднев. Клиент заказывает схему корпоративной реструктуризации, но реализует ее сам, приводит пример Магоня. Некоторые компании взяли людей из ILF, чтобы самим сопровождать простые сделки по английскому праву, рассказывает председатель комитета партнеров «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Дмитрий Афанасьев. Многие управляющие партнеры просили клиентов принять их юристов в штат, чтобы сохранить практику, пишет Сиднев в статье для журнала Legal Insight. Помогла и стандартизация услуг: многие уникальные проекты превратились в типовые.

Юрфирмы сами убили свой рынок, рассуждает Донцов: они долго были носителями сокровенного знания, а потом начали расти, обучать сотрудников и в итоге обрушили рынок — после волны сокращений их сотрудники перешли в корпорации, и теперь клиенты не только прекрасно знают, сколько стоит работа юриста, но и могут очень большую часть работы по проекту сделать сами.

На узком рынке юристы с надеждой смотрят на государство, которое вместе с госкомпаниями становится ключевым клиентом. Об этом пишут все опрошенные юрфирмы, многие ринулись развивать практику ГЧП. По-настоящему большие деньги на юристов есть у государства, но с этим клиентом много проблем, рассуждает Корельский: оплата растягивается на месяцы, а то и годы, а вслед за проектом могут прийти проверяющие из Счетной палаты и правоохранительных органов.

Государство кормит не только денежными проектами, но и законодательными. Новый правовой институт — это заказы для юристов, которые будут пополнять их портфель, пока клиенты не набьют руку. Новый фронт работ для юристов, например, — трансфертные цены, усиление борьбы налоговиков с офшорами.

В кризис-2008 юрфирмы кормила работа по реструктуризации кредитов, вспоминает Макаров, сейчас такие проекты снова в ходу, правда, их меньше, они дешевле и проще.

Биться юрфирмы будут за судебные проекты. Спрос на них растет, отмечает Афанасьев. В этом сегменте доминируют отечественные игроки, но и ILF усилили присутствие. За год судебная практика увеличилась с трех до 10 человек, говорит управляющий партнер Hogan Lovells Оксана Балаян. В России международные клиенты предпочтут ILF из-за бренда и понятных стандартов, российские — отечественную фирму, которая больше заточена на результат, к тому же россияне часто работают на субподряде у ILF, рассуждает Макаров.

Рынок, скорее всего, останется в зоне стагнации, а конкуренция будет расти, прогнозирует Войтишкин. Юрфирмы ужались и готовы лучше пережить стагнацию, чем кризис-2008, считает юрист крупной компании. Нужно быть очень аккуратным при расширении бизнеса, советует Макаров, например, россиянам при инвестициях в развитие корпоративной практики: «Тем, кто туда вошел, нужно развиваться, остальным — не стоит».

Юрфирмы продолжат сокращать расходы, персонал, заработки партнеров и сотрудников, думает Макаров. Ценятся партнеры, умеющие развивать бизнес, говорит Балаян. Партнеров было слишком много, сейчас многие из них менее востребованы рынком, рассуждает Донцов и ждет появления в ILF нового слоя партнеров, большинство которых будут получать зарплату, а не долю от прибыли.

Сиднев ставит на иностранцев: они сохраняют гегемонию на сопровождение крупных сделок и международный арбитраж, им проще переманить сильного судебного юриста, у них есть подушка безопасности. «Московские офисы ILF получают от глобальных проекты, в которых есть российский элемент, за счет этого во многом выживают», — говорит Макаров. В сложном положении крупные российские фирмы, считает Сиднев: их рост ограничен международными игроками, а снизу поджимают молодые фирмы. Российские юрфирмы вымываются из высоких сегментов, скептичен Магоня, и ситуация в экономике лишь усложнит их положение. Макаров согласен, что у ILF есть преимущество, но среди российских фирм в более выгодном положении как раз крупные. У них больше связей, средние клиенты уходят с рынка капитала и сделок, поэтому работы для средних юрфирм будет меньше, объясняет он.

Большинство российских фирм даже не использовали кризис-2008, чтобы потеснить конкурентов, удивляется Сиднев: при более низких расходах на офисы и юристов, меньшем числе партнеров цены московских фирм сопоставимы с ILF. Иностранцы гибче подстраиваются под пожелания крупных клиентов, снижая издержки и повышая эффективность, пишет он в Legal Insight, крупные отечественные фирмы живут другими реалиями.

Российским игрокам нужно понять, что даже оживление экономики не вернет рынок на волну бурного роста, предупреждает Макаров, все привыкли считать деньги: «Это отрезвление рынка». Не нужно пытаться резко увеличивать объемы офиса, рассчитывая заполучить много работы, потому что ее может и не оказаться, советует Сиднев. «Зубы крепче, локти шире, а идеи для бизнеса острее и актуальнее» — рецепт Корельского. Постепенно с юристов срезается «жир», к которому все привыкли, готовится Некторов, в каких-то случаях примутся за «мясо» и будут массовые увольнения.

Новая работа

Из США институт коллективных исков распространился по всему миру и может добраться до России. Адвокаты довольны: чем жестче наказание для нарушителя, тем выше гонорар юристов.

Для американских компаний коллективные иски стали настоящим кошмаром. Примерно треть ответчиков разоряются (данные Объединения корпоративных юристов (ОКЮР), а их расходы по групповым искам составили в 2011 г. 1,66% ВВП.

Любой коллективный иск в США может превратиться в иск от всей страны: убытки взыскиваются в пользу всех потенциальных жертв нарушения, они считаются присоединившимися к процессу, если прямо не заявят об отказе судиться (система opt-out). Убытки взыскиваются в кратном размере.

Но далеко не вся отсуженная сумма достается пострадавшим. До 40% получают адвокаты, говорил директор дирекции по правовым вопросам «Газпром нефти» Роман Квитко. Они становятся не просто представителями в суде, а организаторами и финансистами процесса. По крупнейшим делам адвокаты получают 10-15%, отмечает главный юрисконсульт «Газпром нефти» Борис Галеев.

До суда доводить процесс необязательно. Компании часто предпочитают не рисковать и идут на мировую. Стандартный гонорар за мировое соглашение — 30% от суммы иска, отмечает координатор экспертного направления ОКЮР Елена Войниканис. Для адвокатов организация коллективных исков стала отдельным бизнесом — они ищут пострадавших от действий компаний, подкупают их и подают коллективный иск. За сговор с целью подкупа истцов по групповым искам в акционерных спорах в 2008 г. американские адвокаты Мелвин Вайс и Уильям Лерак были приговорены к тюремному заключению. На суде они заявили, что их действия являются распространенной практикой.

Риски для компаний и злоупотребления столь масштабные, что в США применение коллективных исков начали ограничивать. Судебные расходы компаний снизились (в 2003 г. — 2,2% ВВП), с 2008 по 2010 г. на 50% сократилось число исков, приводил данные Квитко.

Из США за 20 лет институт коллективных исков был экспортирован во многие страны и может добраться до России. Внедрить его призвал президент Владимир Путин в послании Федеральному собранию 12 декабря 2012 г. В том же месяце в Госдуму был внесен законопроект Минюста, который предусматривал право общественных объединений обращаться в суд для защиты их членов. Сами инициировать коллективный иск граждане по проекту не могут.

Документ был принят в первом чтении, и на этом его обсуждение закончилось. Но не самой идеи. «Дорожная карта» по развитию конкуренции предусматривает подготовку проекта закона, позволяющего компаниям и гражданам самостоятельно подавать коллективные иски к нарушителям антимонопольного законодательства.

Изначально специальная подгруппа правительственной комиссии по конкуренции предлагала ввести в России американскую систему. Но под давлением бизнеса от идеи пришлось отказаться. Теперь ОКЮР и вовсе предлагает отложить на два года принятие закона.

Проект был доработан, рассказал руководитель антимонопольной практики Art de Lex, основной автор проекта Ярослав Кулик, сейчас рабочий документ основан на европейской системе opt-in (истцом может быть только лицо, заявившее о присоединении к иску) с возможностью применить в отдельных случаях американскую модель. Их определит законодатель, говорит Кулик.

Еще один камень преткновения — «гонорар успеха». Он стимулирует адвокатов и обеспечит несостоятельным истцам доступ к правосудию, заступался руководитель судебной практики Linklaters Константин Лукоянов. Некоторые процессы длятся не один год, объясняет он, а адвокаты соглашаются вести коллективный иск либо по высоким почасовым ставкам, либо за процент от отсуженной суммы. Без гарантий оплаты юристы просто не станут работать, подтверждает юрист Norton Rose Fulbright Андрей Панов.

Модель может спровоцировать подачу фиктивных исков, чтобы вынудить ответчика заключить мировое соглашение под угрозой возмещения кратных убытков, беспокоится вице-президент группы МТС по корпоративным и правовым вопросам Руслан Ибрагимов, объектом такого «шантажа» могут стать в первую очередь компании, работающие на потребительском рынке, страховые и медицинские. Часто коллективные иски инициируются конкурентами, согласен адвокат Московской городской коллегии адвокатов Алексей Мельников. «Гонорар успеха» — порочная практика, настаивает партнер адвокатского бюро «Плешаков, Ушкалов и партнеры» Владимир Плешаков, истцы должны вносить аванс. Без «гонораров успеха» введение института коллективных исков теряет смысл, спорит Лукоянов: «Основная масса потенциальных истцов просто не смогут себе этого позволить».

Чтобы адвокаты не раздували цену иска, а с ней и свой гонорар, нужно разрешить суду уменьшать эту сумму, предлагает Кулик. В США решение о размере гонорара принимается судьей с учетом целого ряда факторов (существо дела, срок рассмотрения, сумма в мировом соглашении), отмечает Лукоянов. Размер «гонорара успеха» можно закрепить в законе, пишет начальник правового управления ФАС Сергей Пузыревский в статье для журнала «Конкуренция и право».

У юристов будет много работы, предполагает заместитель гендиректора по правовым вопросам «Базового элемента» Игорь Макаров: до судебных процессов в России будет доходить больше дел, чем в США; стоимость ведения судебных дел ниже, компании будут активнее защищать свои права в судах.

Коллективные иски — перспективное направление, считает Мельников, это и есть настоящий юридический бизнес: адвокат ищет емкую с точки зрения трудозатрат тему, уговаривает участвовать истцов и потом «трясет» ответчика. Представлять интересы истцов смогут средние и крупные юрфирмы, прогнозирует Кулик, придется серьезно потратиться на процессы.

Коллективные иски требуют значительных ресурсов, но это проекты для средних фирм, предполагает Панов. Крупные обречены защищать ответчика, возражает Лукоянов. Но не все лидеры рынка согласны с этим.

Quinn Emanuel Urquhart & Sullivan — одна из ведущих судебных фирм — планирует представлять интересы всех сторон, в том числе и коллективных истцов, заявил управляющий партнер московского офиса Иван Марисин. Зарубежный опыт не так важен, считает управляющий партнер «Корельский, Ищук, Астафьев и партнеры» Андрей Корельский, лидером нового рынка станет тот, кто первым выиграет дело по новому закону и выстроит успешную модель. У российских юристов, наоборот, есть преимущество, отмечает он: иностранцы вряд ли захотят портить отношения с российскими властями и выступить против госмонополий. Опасаться госкомпаний могут и российские игроки, возражает Марисин, все зависит от стратегии. Юристы Quinn Emanuel выступали и против российской таможни, и против структур «Газпрома», отмечает Марисин, страха перед госкомпаниями нет.

Но есть негативный опыт. Quinn Emanuel Urquhart & Sullivan планировала участвовать в коллективных исках по действующему законодательству: Арбитражный процессуальный кодекс предполагает такой механизм для корпоративных правоотношений и споров, связанных с рынком ценных бумаг. «Но истцы оказались нерешительными», — говорит Марисин, до суда не дошло.

«Линия права» защищала интересы миноритарных акционеров «ТНК-ВР холдинга» в споре с ВР, рассказывает партнер бюро Андрей Новаковский, опыт был полезным, но неудачным. Необходимое количество истцов собрать не удалось. Если выступать на стороне истцов, то нужно выбрать специализацию, рассуждает он, например, защита инвесторов на рынке ценных бумаг. В антимонопольном процессе «Линия права» скорее будет представлять ответчика, говорит Новаковский. «Плешаков, Ушкалов и партнеры» защищала дольщиков и жильцов в спорах с застройщиками, рассказывает партнер бюро Владимир Плешаков: дел было немного, но они запомнились продолжительностью, все истцы хотят участвовать в принятии решений и согласование затягивается. Это вряд ли изменится с введением новых правил, сомневается Плешаков, компания скорее предпочтет представлять ответчиков.

За контракты с ответчиками намерены конкурировать большинство лидеров рынка — как российских, так и международных. Рынок стагнирует, корпорации все больше проектов выполняют собственными силами, нанимая консультантов на уникальные или новые работы. Коллективные иски как раз тот самый новый рынок, единодушны консультанты и их клиенты. Внутренние юридические департаменты сами не справятся, ждет заказов партнер адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Иван Смирнов.

Представители многих крупных юрфирм публично критиковали проект, построенный на американской модели. Но в действительности консультантам выгоден более жесткий механизм: тем больше шансов, что корпорации наймут юристов, и тем выше будут их гонорары, отмечает главный редактор Lawfirm.ru Андрей Гладков. Введение «гонорара успеха», кратных убытков и системы opt-out выгодно представителям как пострадавших, так и компаний, заключает он. При таком механизме крупные компании с большей вероятностью будут обращаться за внешней помощью, говорит Макаров: размеры ущерба могут быть гигантскими, скупиться на защиту компании не станут.

Заработать на проблемах клиентов собираются и иностранные фирмы, которые обслуживают крупный бизнес, показал опрос «Ведомостей». Проекты интересны, например, White & Case, Norton Rose Fulbright, Clifford Chance. Для бизнеса это реальная возможность заработать на стагнирующем рынке, не удивлен Гладков. Для ILF это актуально вдвойне, отмечает он: корпоративные практики просели, и им приходится развивать судебное направление.

Будет серьезная конкуренция с иностранцами, беспокоится Кулик, нужно установить правила допуска к групповым искам. У российских фирм будет преимущество, считают Смирнов и Новаковский, они лучше приспособлены к национальной специфике. Это излюбленный аргумент российских юрфирм, говорит Марисин, но в иностранных фирмах работают те же российские адвокаты, а высокие зарплаты позволяют нанимать лучших специалистов.

Но клиенты отдают пока предпочтение российским юристам. Ведь позицию ответчика нужно будет донести именно до российского судьи, замечает Макаров (сам он был некогда партнером Jones Day). Ответчики предпочтут либо российские фирмы, либо ILF, в которой работает сильная и опытная команда судебных юристов, считает главный редактор журналов Legal Insight и Legal Success Маргарита Гаскарова, возможно, важно будет имя юриста, а не бренд. Все зависит от системы, закрепленной в законе, рассуждает юрист крупного банка: если opt-in, то корпорации и сами справятся, потому что им будет понятно и конечное число потребителей, и возможная сумма убытка; если opt-out, то будут наниматься консультанты и, скорее всего, американские фирмы, у которых огромный опыт ведения таких процессов. Они просто хлынут сюда, прогнозирует юрист. Привлекать консультантов будем в любом случае, говорит менеджер крупной горнодобывающей компании, как и под любой другой большой проект. Это еще и разделение ответственности, объясняет он: в случае проигрыша у собственника не возникнет вопроса, почему положились только на себя.

Конкурентным преимуществом может стать опыт, накопленный именно в России, отмечает партнер «Некторов, Савельев и партнеры» Сергей Савельев, правда, на практику уйдет много лет: таких дел будут единицы. В ближайшие же годы компании останутся верны своим консультантам, заключает он.

С полной версией статьи "Новая работа" можно ознакомиться по ссылке.